Н-1, в частности, многие высокопоставленные офицеры считали пустой тратой денег и не скрывали своего пренебрежения. Министр обороны СССР маршал Родион Малиновский на совещании в 1965 году выпалил коллегам-офицерам: «Мы не можем позволить и не будем строить сверхмощные ракеты-носители и совершать полеты на Луну». Его преемник, маршал Андрей Гречко, был еще резче: «Я против полетов на Луну».
Макаров (вверху, перед полетом «Союза» в 1978 году) все-таки не долетит до Луны.
Нехватка денег и времени напрямую способствовала одному из самых судьбоносных решений программы Н-1 — отказу от наземных испытаний первой ступени перед полетом. Это означало, что каждый пуск Н-1 — было четыре попытки, все неудачные, с февраля 1969 г. по ноябрь 1972 г. — производился без предварительной проверки первой ступени на стенде, что уже тогда некоторые считали абсолютным безумием, учитывая новизна его дизайна. Кузнецов, конструктор двигателя, решил применить очень продвинутый и очень рискованный (в то время) процесс, известный как ступенчатое сгорание. Это означало, что тяга должна была быть относительно низкой — около 150 тонн на уровне моря — по сравнению с двигателями F-1 на «Сатурн-5», которые весили около 690 тонн. Для создания необходимой тяги Королев и Кузнецов решили поставить в основу первой ступени Н-1 30 двигателей.
Но это решение создало больше проблем: как синхронизировать тягу и векторы одновременного запуска такого количества двигателей? Что делать, если один или два не работают? Эти потенциальные аномалии требовали серьезного внимания, и их можно было решить, построив новый дорогостоящий наземный испытательный комплекс. Но создание такого сайта стоило бы денег и времени. Злоба по этому поводу стала настолько сильной, что Королев и один из его давних заместителей Леонид Воскресенский устроили кричащую схватку, и Королев угрожал избить его палкой. Хотя Королев позже извинился, Воскресенский ушел в отставку в 1964 году, вместо того чтобы участвовать в том, что он правильно считал проектом, обреченным на провал.